Из трех партнеров бюро «Арт-Бля» — Михаила Лабазова, Андрея Савина и Андрея Чельцова — последний делает самую урбанистическую архитектуру: архитектуру чистых форм, гладких поверхностей, архитектуру из металла и стекла. Сказывается, видимо, наследственность: Чельцов приходится внуком едва ли не самому строгому архитектору позднесоветского модернизма — Юрию Шевердяеву, автору здания ЦДХ. Сказывается, конечно, и опыт. Опыт работы в Англии — в частности у Терри Фаррела. Опыт сотрудничества с западными архитекторами в России — в частности с Дэвидом Аджайе над проектом бизнес-школы «Сколково». К слову, суперуспешной работы, завоевавшей признание и низов (победа в народном интернет-голосовании на премию «Дом года-2010»), и верхов. Так, первый вице-премьер Игорь Шувалов считает эту «шайбу» лучшим архитектурным объектом, построенным в России с момента распада Союза. Тем интереснее было увидеть, что же Андрей Чельцов построил для себя и своей семьи в Тарусе — уютном городке с малоэтажной, почти сельской застройкой, раскинувшейся на всхолмленном рельефе левого берега. «Русский Бар-бизон», место, овеянное именами Цветаевой, Заболоцкого, Паустовского, Рихтера. Место, в размеренный уклад жизни которого активно вторгаются сегодня два параллельных процесса: впадение в люмпенство коренного населения города и «джентрификация» населения пришлого — все большее обуржуазивание быта приезжих из Москвы. В связи с чем в городке идет активный снос и переделка старой застройки. Появляются кирпичные коттеджи, оцинковку сменяет разного рода черепица, к скромным домикам присосеживаются грузные новые объемы… На этом фоне Чельцов смотрится тактичнейшим средовиком. Присоединив к старой тарусской избе блок с кухней-столовой и котельной, архитектор сделал так, чтобы новый сруб плавно вырастал из классического шестистенка, подхватывая не только его высоту, но и довольно частый горизонтальный ритм венцов, сработанных не из северных исполинских сосен, а из более хлипкой хвои средней полосы. И старая и новая кладки полностью обнажены — со сруба снята дощатая обшивка. Такой прием позволяет одновременно и выявить новые привнесения, и продемонстрировать конструктивную преемственность избы и ее пристройки. Расширенный дом перекрывается двускатной кровлей. Рост дома вверх сомасштабен его увеличению вширь — это уже не изба, а полноценная дача с мансардой. В качестве контрастного дополнения архитектурного «палимпсеста» Чельцова, а также напоминания об изначальном масштабе постройки выступает остекленный «чум» оторванной от южного фасада террасы. Решение буферного между домом и садом пространства в виде отдельно стоящей «теплицы» позволяет добиться сразу нескольких целей: во-первых, сохранить довольно камерные размеры дома, во-вторых, создать в перепонке между «чумом» и избой теплый тамбур, дающий возможность не загромождать примыкающие к входу помещения, в-третьих, отозваться на расширение владений — Чельцовы недавно прикупили примыкающий ких участку овраг. Высота центричной пристройки существенно ниже высоты главного дома. Налицо выражено антимосковский прием: и в 90-е, и в нулевые в златоглавой было принято присоединять к историческим особнякам такие объемы, которые превосходили «материнские» здания в разы. Подобны! работы встречаются у многих архитекторов. У «Арт-Бля» их вроде бы нет. Случайно ли?
